вторник, 11 ноября 2014
Сегодня моя подруга сказала мне, что выходит замуж. Честно говоря, я не ожидала сама от себя такой резкой, такой грубой реакции. Я не хочу быть на её свадьбе, я не хочу этой свадьбы, я не могу. Мы дружим уже 7 лет. Я не знаю, что со мной, но во мне словно что-то оборвалось. Не могу поверить, что эта девушка, которая мечтала и грезила путешествиями, у которой главная цель жизни была в том, чтобы научиться искусству фотографии в идеале, моя подруга, любящая книги по психологии и умеющая подметить самую мелкую, самую крохотную деталь, согласилась выйти замуж просто из-за чувства вины.
Что происходит со мной? Я не грущу, но мне и не весело. Я не хочу умирать, но и жить особо тоже. У меня не горит душа, но болит тело. Я не ищу одиночества, но и в людском обществе не нуждаюсь.
Постоянны лишь несколько вещей: мое отношение к ИД и ощущение себя чужой в собственной семье.
Что происходит со мной? Я не грущу, но мне и не весело. Я не хочу умирать, но и жить особо тоже. У меня не горит душа, но болит тело. Я не ищу одиночества, но и в людском обществе не нуждаюсь.
Постоянны лишь несколько вещей: мое отношение к ИД и ощущение себя чужой в собственной семье.
суббота, 04 октября 2014
Только что со мной произошла самая настоящая паническая истерика. Господи, сейчас сижу в ужасе и преодолеваю дикое желание вновь ей поддаться. Это было ужасно, но прекрасно то, что снова никого нету дома, и лишь Снежа испуганно выглядывает из-под стола.
*Спустя пять минут* Все-таки поддалась. Рев зверя вкупе с желанием удушить себя настолько велики в этот момент, что я впиваюсь ногтями себе в кожу так сильно, как только могу, и стараюсь задержать дыхание. Эта физическая боль и этот дискомфорт немного отрезвляют меня и заставляют мозги хоть как-то шевелиться в безболезненном направлении. Я стараюсь занять мысли и руки чем-то, а самое близкое и удобное - это, пожалуй, написать сюда.
Итак. Почему я начинаю вгонять себя в такое состояние. В последнее время я не чувствую ничего извне, кроме зимы и холода, которые на меня старательно направляют окружающие. Я пытаюсь словно противостоять им со своим бесконечно смешным пластмассовым щитком осеннего равновесия. Ничего не выходит. Я понимаю, что ему плевать, ему плевать и ему плевать. Мне неоткуда получить комментарии по поводу моих мыслей и действий, мне некому, черт возьми, пожаловаться и поплакать. Раньше мне было куда, а теперь нет. Люди приходят сюда, читают(если вообще читают) эти еле слепленные между собой предложения, думают о том, что да, наверно тяжело, да, наверно понимают, и...уходят. И сказать-то им нечего. А я все жду, жду, жду чего-то, я все еще жду, вот, посмотри, я жду... А они только смотрят на меня, сочувственно кивают и проходят мимо.
Я не чувствую того, что меня кто-то любит. Если раньше я была нужна, я была сильной и справлялась с собой и чужими проблемами, то теперь кто-то словно решил, что я уже не та. И меня так быстро разлюбили.
Господи, я совсем не привыкла быть настолько одинокой, настолько забытой и заброшенной, настолько жалкой и ничтожной. Люди проходят, а я вытягиваю руки и уже не стыдясь прошу, кричу, умоляю их не проходить мимо. Пожалуйста, посмотрите на меня, ну посмотрите же!..
Я понимаю, почему я несу этот крест. Я не говорю и не скажу об этом никому, но насколько же надо уметь любить, чтобы быть такой отчаянной и безответственной к собственной судьбе.
Это не важно, понимает меня кто-то или нет. Нужна я кому-то или нет. Любит меня кто-то или нет. Самое главное, что чувствую я. И я смогу вынести то, чего просила ради того, чего прошу.
*Спустя пять минут* Все-таки поддалась. Рев зверя вкупе с желанием удушить себя настолько велики в этот момент, что я впиваюсь ногтями себе в кожу так сильно, как только могу, и стараюсь задержать дыхание. Эта физическая боль и этот дискомфорт немного отрезвляют меня и заставляют мозги хоть как-то шевелиться в безболезненном направлении. Я стараюсь занять мысли и руки чем-то, а самое близкое и удобное - это, пожалуй, написать сюда.
Итак. Почему я начинаю вгонять себя в такое состояние. В последнее время я не чувствую ничего извне, кроме зимы и холода, которые на меня старательно направляют окружающие. Я пытаюсь словно противостоять им со своим бесконечно смешным пластмассовым щитком осеннего равновесия. Ничего не выходит. Я понимаю, что ему плевать, ему плевать и ему плевать. Мне неоткуда получить комментарии по поводу моих мыслей и действий, мне некому, черт возьми, пожаловаться и поплакать. Раньше мне было куда, а теперь нет. Люди приходят сюда, читают(если вообще читают) эти еле слепленные между собой предложения, думают о том, что да, наверно тяжело, да, наверно понимают, и...уходят. И сказать-то им нечего. А я все жду, жду, жду чего-то, я все еще жду, вот, посмотри, я жду... А они только смотрят на меня, сочувственно кивают и проходят мимо.
Я не чувствую того, что меня кто-то любит. Если раньше я была нужна, я была сильной и справлялась с собой и чужими проблемами, то теперь кто-то словно решил, что я уже не та. И меня так быстро разлюбили.
Господи, я совсем не привыкла быть настолько одинокой, настолько забытой и заброшенной, настолько жалкой и ничтожной. Люди проходят, а я вытягиваю руки и уже не стыдясь прошу, кричу, умоляю их не проходить мимо. Пожалуйста, посмотрите на меня, ну посмотрите же!..
Я понимаю, почему я несу этот крест. Я не говорю и не скажу об этом никому, но насколько же надо уметь любить, чтобы быть такой отчаянной и безответственной к собственной судьбе.
Это не важно, понимает меня кто-то или нет. Нужна я кому-то или нет. Любит меня кто-то или нет. Самое главное, что чувствую я. И я смогу вынести то, чего просила ради того, чего прошу.
пятница, 26 сентября 2014
Прошедшей ночью думала, что точно покалечу себя. Настолько мое отношение к себе колеблется от 0 до 100. Причем, я люблю крайности, поэтому либо ноль, либо высшая сотня. Но я ничего не могла сделать, поэтому только тихо (или громко?) скулила (это слово любит Дарья, от нее научилась) в подвернувшуюся под руку рубашку далекого брата.
Я опять не могу разложить по полочкам свои мысли. У меня их так много, так много.
Сегодня ездила в редакцию, встретилась с Олей на журфаковской курилке, едва ли могла раскрыть глаза, чтобы посмотреть на нее. По-моему, я даже не улыбалась, что Оля, конечно, заметила, но тактично молчала не подавая виду. Потом она почему-то заговорила о способах самоубийства, я кое как кивала головой, а, придя домой, снова разрыдалась. Благо, дома никого не было. Ненавижу, когда в эти моменты есть кто-то рядом. Когда я настолько слаба, лучше меня не видеть, не слышать, не помнить никому. О чем это я? Ах да, способы. Я знаю, что Оля ждала от меня какого-то волнения, какой-то реакции, но, Господи, я не могла раскрыть глаз, постоянно щурилась и еле двигала конечностями. Какое волнение, о чем ты вообще? Я полностью разбита в свои почти 19 лет. Я произвожу впечатление сломанного человека. Меня починят или нет? Дыра в груди зарастает на некоторое время в трех случаях:
- когда я сплю;
- когда я помогаю Вике;
- когда я рядом с ИД.
Но даже они не в силах искоренить из моей головы все те ужасные вещи, что я думаю каждый день снова и снова. Никто не в силах, кроме меня. А я так устала пытаться, что мне проще не выпалывать эти плевелы, а оставить их рядом с пшеницей.
Я бы так хотела быть радостной, счастливой, чудесной девочкой с вересковыми глазами и чистыми помыслами. Но. это. просто. невозможно.
А пока я продолжаю слушать убийственно меланхоличные песни, лежать на полу, уткнувшись носом в ковер и надеяться на то, что я все же нужна, что я не зря живу. Наверное, Катя на это не надеялась.
Я так часто думаю о тебе, девочка, которую я никогда не видела, с которой никогда не разговаривала и никогда уже не увижу и не заговорю, что ты просто обязана залететь ко мне хотя бы на минуту и постоять рядом. Надеюсь, ты стала ангелом, ведь о тебе плачут так много незнакомых людей.
Мне так душно в этой тесной комнате с мягкими стенами. А открыть окно некому.
Я опять не могу разложить по полочкам свои мысли. У меня их так много, так много.
Сегодня ездила в редакцию, встретилась с Олей на журфаковской курилке, едва ли могла раскрыть глаза, чтобы посмотреть на нее. По-моему, я даже не улыбалась, что Оля, конечно, заметила, но тактично молчала не подавая виду. Потом она почему-то заговорила о способах самоубийства, я кое как кивала головой, а, придя домой, снова разрыдалась. Благо, дома никого не было. Ненавижу, когда в эти моменты есть кто-то рядом. Когда я настолько слаба, лучше меня не видеть, не слышать, не помнить никому. О чем это я? Ах да, способы. Я знаю, что Оля ждала от меня какого-то волнения, какой-то реакции, но, Господи, я не могла раскрыть глаз, постоянно щурилась и еле двигала конечностями. Какое волнение, о чем ты вообще? Я полностью разбита в свои почти 19 лет. Я произвожу впечатление сломанного человека. Меня починят или нет? Дыра в груди зарастает на некоторое время в трех случаях:
- когда я сплю;
- когда я помогаю Вике;
- когда я рядом с ИД.
Но даже они не в силах искоренить из моей головы все те ужасные вещи, что я думаю каждый день снова и снова. Никто не в силах, кроме меня. А я так устала пытаться, что мне проще не выпалывать эти плевелы, а оставить их рядом с пшеницей.
Я бы так хотела быть радостной, счастливой, чудесной девочкой с вересковыми глазами и чистыми помыслами. Но. это. просто. невозможно.
А пока я продолжаю слушать убийственно меланхоличные песни, лежать на полу, уткнувшись носом в ковер и надеяться на то, что я все же нужна, что я не зря живу. Наверное, Катя на это не надеялась.
Я так часто думаю о тебе, девочка, которую я никогда не видела, с которой никогда не разговаривала и никогда уже не увижу и не заговорю, что ты просто обязана залететь ко мне хотя бы на минуту и постоять рядом. Надеюсь, ты стала ангелом, ведь о тебе плачут так много незнакомых людей.
Мне так душно в этой тесной комнате с мягкими стенами. А открыть окно некому.
Тупая эгоистичная сука, вот кто ты, запомни. Посмотри на себя в зеркало и плачь от собственной неполноценности. Рви на себе волосы, царапай кожу, вгрызайся зубами в кости. Ничто не спасет тебя от самоуничтожения, от твоего рухнувшего мира в твоих же глазах.
Как ты до сих пор живешь? Ты задействуешь невероятное количество силы воли, которой у тебя нет, чтобы не реветь посреди улицы, чтобы не посылать к черту прохожих, в числе которых твои близкие люди.
Ты такая слабая, нищая, мертвая. Ты - это зависимая инсталляция без единого целого. Я не знаю, кто ты, но уже чувствую, что мне не нужно проводить с тобой и минуты более. Я презираю тебя, ненавижу, стреляю, разрезаю, сжигаю. Но ты, ты не умираешь. Ты только встаешь, несешься к зеркалу, чтобы посмотреть на очередную свою моментально затягивающуюся рану, и я смотрю на тебя с таким презрением, с каким ни один убийца не смотрит на свою жертву. Но ты смотришь на меня из зеркала, и я вижу собственные, пылающие румянцем щеки.
Как ты до сих пор живешь? Ты задействуешь невероятное количество силы воли, которой у тебя нет, чтобы не реветь посреди улицы, чтобы не посылать к черту прохожих, в числе которых твои близкие люди.
Ты такая слабая, нищая, мертвая. Ты - это зависимая инсталляция без единого целого. Я не знаю, кто ты, но уже чувствую, что мне не нужно проводить с тобой и минуты более. Я презираю тебя, ненавижу, стреляю, разрезаю, сжигаю. Но ты, ты не умираешь. Ты только встаешь, несешься к зеркалу, чтобы посмотреть на очередную свою моментально затягивающуюся рану, и я смотрю на тебя с таким презрением, с каким ни один убийца не смотрит на свою жертву. Но ты смотришь на меня из зеркала, и я вижу собственные, пылающие румянцем щеки.
воскресенье, 21 сентября 2014
Я забыла это чувство острой боли и ощущения, что тебя нет. Это ощущение невидимки. Я хочу, чтобы меня не трогали триллионы ненужных и чужих людей. А меня не трогает вообще никто.
Раньше, в школе, я стыдилась своих собственных чувств и мыслей на этот счет, воспринимала, как очередной повод ненавидеть себя. Это чувство вины, которое во мне взращивают родители до сих пор, превращалось тогда в ненависть.
Более пяти-семи лет я считала себя недостойной долгих взаимоотношений с людьми, их любви, их внимания и понимания. Когда со мной рядом были школьные подруги, я была уверена, что это только до сдачи ЦТ. Когда появился друг, я спешила избавиться от него, потому что не верила, что со мной может проводить время человек из другого мира, МУЖСКОГО мира. Так было с последующими людьми, стекающихся из РАЗНЫХ миров к моему. Но в один момент (вру, этот момент длился как минимум месяц) все изменилось. Из меня вытащили эту цепкую уверенность в собственной неполноценности. Я вдруг поверила в то, что я могу просто быть. Просто говорить, думать, ходить, дышать, в конце концов. И именно такой могу быть нужна. Без каких-то поступков и искусственно выработанных качеств.
Что-то засиделось, видимо, мое чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне. Сейчас оно куда-то испаряется. С каждым днем все больше и больше. Надеюсь, все это как-то остановится (моими ли силами или по наитию), потому что второй раз чуда не произойдет. Теперь никто никого не спасет.
Раньше, в школе, я стыдилась своих собственных чувств и мыслей на этот счет, воспринимала, как очередной повод ненавидеть себя. Это чувство вины, которое во мне взращивают родители до сих пор, превращалось тогда в ненависть.
Более пяти-семи лет я считала себя недостойной долгих взаимоотношений с людьми, их любви, их внимания и понимания. Когда со мной рядом были школьные подруги, я была уверена, что это только до сдачи ЦТ. Когда появился друг, я спешила избавиться от него, потому что не верила, что со мной может проводить время человек из другого мира, МУЖСКОГО мира. Так было с последующими людьми, стекающихся из РАЗНЫХ миров к моему. Но в один момент (вру, этот момент длился как минимум месяц) все изменилось. Из меня вытащили эту цепкую уверенность в собственной неполноценности. Я вдруг поверила в то, что я могу просто быть. Просто говорить, думать, ходить, дышать, в конце концов. И именно такой могу быть нужна. Без каких-то поступков и искусственно выработанных качеств.
Что-то засиделось, видимо, мое чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне. Сейчас оно куда-то испаряется. С каждым днем все больше и больше. Надеюсь, все это как-то остановится (моими ли силами или по наитию), потому что второй раз чуда не произойдет. Теперь никто никого не спасет.
воскресенье, 14 сентября 2014
Она всегда может все понять.
Даже, казалось бы, невозможное.
Хотя невозможного я не совершаю.
А так хочется, черт возьми, так хочется.
Даже, казалось бы, невозможное.
Хотя невозможного я не совершаю.
А так хочется, черт возьми, так хочется.
Я похожа на него. Он всегда старался не разочаровать Бель, сделать что-то хорошее, говорить что-то хорошее, думать о чем-то возвышенном и быть возвышенным рядом с ней. Бель - это те, кого я люблю. Я - это он.
Если же убрать счастливую концовку, вырезать последние 20 минут мультфильма, это - моя жизнь.
Как бы я ни старалась, я никогда не смогу стать подходящей, удобной в том смысле, в каком я могла бы. Снежа умеет быть удобной. Когда она рядом со мной, она повторяет контуры моего тела и ложится бочком так, чтобы ее тело соприкасалось с моим на максимальное количество процентов. Я не Снежа. У меня нет этого мастичного свойства.
Все равно в итоге я останусь с завядшей в лапах волшебной розой.
"Только одиночество и бережет меня". Шерлок.
Сегодня я ехала в метро и думала над словами одного человека. Очень странно понимать, что тебе нравится быть одному. Ездить одному в метро, ходить за молоком, в одиночестве читать, смотреть сериалы, печь маффины и сидеть по несколько часов на журфаке. Все это словно придает тебе какую-то значимость в собственных глазах. Очень глупую значимость, на мой взгляд, заносчивую и совершенно неоправданную. Такую значимость придаю себе я, когда я одна. Точнее, пытаюсь придать.
Сегодня я отказалась от трех предложений погулять. От компании трех разных людей, которые мне нравятся и которых я ценю. Мне не хочется видеть их. Мне даже в интернете не хочется разговаривать с ними, этого я не понимаю. Они милые, они забавные, они любят меня, а я очень тепло отношусь к ним. Но, машувать, не хочу, НЕ ХОЧУ.
Как мне может быть уютно в обществе людей, если мне в своем обществе первые три часа приходится привыкать и уютнизировать себя под себя? И я до сих пор искренне не понимаю, как кому-то может быть уютно рядом со мной. Раньше мне казалось, что со всех сторон идет ложь, а на самом деле каждый таит в себе эту подкожную ненависть ко мне, к моим словам, действиям, мыслям. Эта ненависть вырывается в подходящий для нее момент.
Думается мне, что сейчас это прошло. Осталось только непонимание и сомнения в себе.
Когда-нибудь они прекратятся.
Как прекратились когда-то с теми двумя,которым я кинула ссылку на эту туфту.
суббота, 13 сентября 2014
Я люблю сны, но чертовски не люблю ложиться спать. Люблю сны за то, что они немного мои в отличие от всего остального в этом мире. Сегодня мне приснилось что-то, о чем вспомнить не могу, но проснулась я уже в настроении "сегодня хороший день". ПОНИМАЕТЕ? Я.ПРОСНУЛАСЬ.С.ТАКОЙ.МЫСЛЬЮ. Это было бы забавно, если бы не было так ужасающе неправдоподобно. Сны умеют забирать меня и возвращать в мягкое безумие реальности совершенно иным человеком. Вчера я считала себя всё разрушающим монстром, а уже сегодня тихо страдаю из-за того, что я слишком тихая и незаметная.
Однажды мне приснился сон, после которого я ходила и целую вечность думала о человеке.
Мне кажется, и это отнюдь не скромная мысль, что я слишком много думаю. Постоянно. Всегда. Не прекращая. Какую-то ГЛУПОСТЬ. Я думаю ТОЛЬКО глупость, и не могу направить её в нужное русло.
Сегодня с утра я думала о Петербурге (хотя этим вряд ли кого-то удивишь), о Маше (ну, конечно, когда с собакой гуляю, больше не о чем подумать), об Оле (вот это внезапно), решала денежные проблемы в голове (гуманитарий решал математические задачи, слышите), размышляла о дружбе, любви, Шерлоке (загон пошел по кругу), почему-то думалось о топинамбуре, американских газетах, матных словах, цвете и виде ткани, сигаретах, концерте Тима, моих несуществующих публикациях и о том, что хочу написать сюда. Мне нравится писать именно сюда, потому что тут от меня не требуется литературного произведения, а открытие ворда с самого начала как бы обязывает. Тут я пишу, как думаю.
И опять я думаю обо всем и ни о чем.
Ну, покажите мне хоть одну стоящую тему из вышеперечисленных. Банальный и избитый бред.
Из этого бреда состою я, привет.
Однажды мне приснился сон, после которого я ходила и целую вечность думала о человеке.
Мне кажется, и это отнюдь не скромная мысль, что я слишком много думаю. Постоянно. Всегда. Не прекращая. Какую-то ГЛУПОСТЬ. Я думаю ТОЛЬКО глупость, и не могу направить её в нужное русло.
Сегодня с утра я думала о Петербурге (хотя этим вряд ли кого-то удивишь), о Маше (ну, конечно, когда с собакой гуляю, больше не о чем подумать), об Оле (вот это внезапно), решала денежные проблемы в голове (гуманитарий решал математические задачи, слышите), размышляла о дружбе, любви, Шерлоке (загон пошел по кругу), почему-то думалось о топинамбуре, американских газетах, матных словах, цвете и виде ткани, сигаретах, концерте Тима, моих несуществующих публикациях и о том, что хочу написать сюда. Мне нравится писать именно сюда, потому что тут от меня не требуется литературного произведения, а открытие ворда с самого начала как бы обязывает. Тут я пишу, как думаю.
И опять я думаю обо всем и ни о чем.
Ну, покажите мне хоть одну стоящую тему из вышеперечисленных. Банальный и избитый бред.
Из этого бреда состою я, привет.
Не знаю, зачем живу. Не знаю, зачем заставляю себя дышать по утрам и ночью. Хотя, казалось бы, ночью проще уйти незамеченным. Не знаю, зачем я общаюсь с людьми, ибо ощущение все равно такое, словно толку от меня никакого. Да и не хочу я общаться с людьми.
Какая чудная ложь! Мне не потребовалось и минуты, чтобы написать сообщение со словами "У меня все чудесно, отдыхаю", а кто-то на другом конце экрана поверил. Так люди быстро верят во все. Потому что они замечают только, когда плохо им. Точно так же мне не потребовалось и минуты, чтобы написать последнее предложение предыдущего абзаца, а в вашей голове уже возникла идея, что я аутист/социофоб/высокомерная зараза.
Несколько дней назад я написала какие-то то ли стихи, то ли мысли, где строчки рифмуются. У меня в голове возникают странные заголовки, и они мне дико нравятся. Последнее время только такие заголовки и приходят в голову. Они не относятся к тексту в общем-то практически никак. И меня это веселит до боли в горле почему-то. В этом вся моя сущность. Я обожаю три-четыре первых слова в начале и ненавижу все остальное.
Так же и с людьми, мне кажется. Я люблю в них только прелюдии, а самого человека - нет.
И, знаете, иногда возникает такое чертовски верное желание спалить себя в мыслях и не прикасаться даже к собственному пеплу от омерзения.
Но я думаю, что.
Мне не за чем брать в руки спички до того момента, как не появится бензин. И его мне должен дать кто-то очень хороший и очень любимый.
Тот,
Кому
Меня
Не жаль.
Какая чудная ложь! Мне не потребовалось и минуты, чтобы написать сообщение со словами "У меня все чудесно, отдыхаю", а кто-то на другом конце экрана поверил. Так люди быстро верят во все. Потому что они замечают только, когда плохо им. Точно так же мне не потребовалось и минуты, чтобы написать последнее предложение предыдущего абзаца, а в вашей голове уже возникла идея, что я аутист/социофоб/высокомерная зараза.
Несколько дней назад я написала какие-то то ли стихи, то ли мысли, где строчки рифмуются. У меня в голове возникают странные заголовки, и они мне дико нравятся. Последнее время только такие заголовки и приходят в голову. Они не относятся к тексту в общем-то практически никак. И меня это веселит до боли в горле почему-то. В этом вся моя сущность. Я обожаю три-четыре первых слова в начале и ненавижу все остальное.
Так же и с людьми, мне кажется. Я люблю в них только прелюдии, а самого человека - нет.
И, знаете, иногда возникает такое чертовски верное желание спалить себя в мыслях и не прикасаться даже к собственному пеплу от омерзения.
Но я думаю, что.
Мне не за чем брать в руки спички до того момента, как не появится бензин. И его мне должен дать кто-то очень хороший и очень любимый.
Тот,
Кому
Меня
Не жаль.